Когда до Олимпиады 2012 в Лондоне остаются считанные дни, ВВС торжественно открывает Культурную Олимпиаду грандиозной постановкой исторических хроник Шекспира. Саймон Льюис встретился с актёрами, занятыми в самом центре события.
С 30 июня ВВС2 начинает трансляцию объединенных общей тематикой шекспировских пьес «Ричард II», «Генрих IV» части 1 и 2, и «Генрих V».
Эпическая «Генриада», рассказывающая о кровавых восстаниях и войнах в Англии в конце 15 века, была переосмыслена режиссёром «Джеймса Бонда» Сэмом Мендесом, частично спонсирована американскими телесетями и снята с огромным размахом. Это самый амбициозный Шекспировский проект на телевидении со времен «Полного собрания сочинений» снятых на BBC в период с 1978 по 1985.
Мы собрали ведущих актёров новой постановки – Дэвида Суше, Тома Хиддлстона, Рори Киннера и Бена Уишоу – в лондонской студии, чтобы обсудить «Генри-фест», как называет его Суше.
Первым делом – что вы знаете о Культурной Олимпиаде, частью чего она является?
Рори Киннер: Это попытка сместить фокус с Олимпийских игр на то, в чём ещё мы хороши. Я в полном восторге, что Игры прибывают в Лондон. У меня есть только два билета на бокс, так что мне не удастся увидеть многое из спортивных состязаний. Так что я рад принимать участие в Культурной Олимпиаде.
Что важнее – драма или атлетизм?
Дэвид Суше: Для меня? Драма, всю мою жизнь… а я был довольно успешным спортсменом в школе. Но если исчезнет драма, мы останемся сидеть на двуногом стуле.
Том Хиддлстон:
Уинстон Черчилль сказал – «Если мы сократим расходы на искусство, то за что нам тогда бороться?» У нас невероятно богатая культура искусства: британские актёры и фильмы получают Оскары, Адель собрала все Гремми. Британский театр лучший в мире. Мы должны очень, очень гордиться этим. Но спорт я тоже люблю.
Рори Киннер: В спорте интересно то, что в нём есть невысказанная драма. И именно поэтому Шекспир писал о королях – когда ставки высоки, люди живут на высших нотах.
Играя королей, вы стали монархистами?
Дэвид Суше: Определённо. Я на три четверти русский, так что всегда ощущал себя аутсайдером. Но не думаю, что можно играть в пьесе с речью Джона Гонта «Царственный сей остров» и не гордиться тем, что ты британец.
Бен Уишоу: Меня немного смущает слово «патриотизм», но у меня есть речь, которую произносит Ричард, которую мы снимали в Соборе Св. Давида в Уэльсе. Быть там, говоря о божественном праве королей – это добавляет нечто очень могущественное. Всё это было прямо там. Мне не пришлось ничего играть.
Рори Киннер: «Ричард II» одна из наиболее исторически точных пьес Шекспира. Ему не пришлось что-то дополнительно разъяснять.
Бен Уишоу: В наши дни телевидение работает на кинематографическом уровне, что просто замечательно для пьес, которые мы играем. Вы видите одежду и места, где всё происходило на самом деле.
Том Хиддлстон: Самым захватывающим было воссоздание битв. Если бы я играл Генриха V на сцене, то никогда бы не смог нестись на коне галопом во весь опор с 50-тью каскадёрами,
покрытый кровью. Я сидел верхом на коне в кольчуге, с крестом Св. Георгия на моём щите и штандартом в руке. И произносил следующие слова:
«Стоите, вижу, вы, как своры гончих,
На травлю рвущиеся. Поднят зверь. С отвагой в сердце риньтесь в бой, крича:"Господь за Гарри и святой Георг!" И это переворачивает что-то у тебя внутри. Этим словам 410 лет,
эта битва случилась ещё за 200 лет до них, а мы относимся всё к той же культуре.
Что было бы с этой страной без Шекспира?
Бен Уишоу: Я не могу себе этого представить; он определяет собой мифологию Британии.
Дэвид Суше: Он считается не только нами, но и всем миром выдающимся писателем. Без него у нас бы не было репутации театрального центра мира начиная с 16-го века, так
что мы были бы намного беднее.
Рори Киннер: Думаю, что тогда у нас была бы другая тотемная фигура из той эпохи в лице Марлоу или Джонсона. Но ни у кого другого не было трёх его выдающихся качеств – его
сострадания, его поэтики и его воображения.
Том Хиддлстон:
Он с таким пониманием относился к человеческой натуре. В результате мы получили весьма утончённую культурную самоидентификацию. Шекспир живёт в нашем языке. Если обиды, причиненные вам, перевешивают ваши собственные грехи – вы цитируете Шекспира. Если думаете, что пришёл момент триумфа – вы цитируете Шекспира. Люди даже не подозревают о широте его влияния.
Когда был «золотой век» Шекспировских постановок?
Дэвид Суше: Когда я говорю, что принимал участие в «Полном собрании сочинений» с 1973 по 1986, то слышу в ответ: «О, золотой век». Без сомнений, у нас были выдающиеся исполнители – Бен Кингсли, Патрик Стюарт, Йен Ричардсон. Если бы я выбирал эру, то выбрал бы именно эту.
Бен Уишоу: Обычно говорят – Гилгуд, Гиннесс, Шофилд и Оливер были золотым веком…
Том Хиддлстон: Они были так же известны как Бред Питт и Джорд Клуни в наши дни. Театральные звезды были намного известнее, чем теперь.
Бен Уишоу: Но у нас есть Рори и Марк Райленс – новые великие интерпретаторы Шекспира.
Рори Киннер: Каждый раз как я играю Шекспира, я не могу не думать о том, что сотни других уже играли это до меня. Вообразите, что это 1590-ый и ты в первом составе, играющем новую пьесу Шекспира – первый актёр играющий Гамлета или короля Лира – и ты знаешь, что пьеса будет иметь успех или провалиться в зависимости от силы твоего исполнения. Обалдеть. Только представьте себе. Вот это должно быть был золотой век.
Когда вы впервые играли Шекспира?
Рори Киннер: Я играл Пандара в «Троил и Крессида» в школе. Не лёгкое дело для 15 летнего. Мой крёстный пришёл на спектакль. После трёх с половиной часов он сказал, что это была последняя пьеса со мной, которую он смотрел.
Бен Уишоу: Я играл Гамлета в молодёжном театре в 15-ть. Не знаю, чтобы я делал без этого как подросток. Я не интересовался и не интересуюсь споротом, так что театр был возможностью быть в окружении людей, которые меня понимали.
Дэвид Суше: Когда мне было 16-ть, я играл Макбета в школе и мой учитель английского языка сказал: «Мне кажется, у тебя есть актёрский талант. Попытайся попасть в Национальный Молодёжный Театр Великобритании и посмотрим, что из этого выйдет». Я бы сам до этого не додумался. Я хотел быть хирургом, но меня нельзя назвать очень умным. Так что успех в Шекспире поднял мой авторитет, я больше не был просто балбесом.
Том Хиддлстон:
Я играл Флавия, старого, верного слугу Тимона из Афин. Немного странновато, но мы в школе не ставили много Шекспира. В Кембридже я играл Ромео, и не очень удачно. Мне было довольно тяжело. Он немного размазня, неженка и женоподобен.
Есть ли монологи Шекспира, которые вы прочувствовали всем сердцем?
Том Хиддлстон:
В «Отелло», Яго подбивает Майкла Кассио напиться. Он затевает драку и теряет всё, над чем трудился. «Моё доброе имя, доброе имя, доброе имя», - говорит он. – «Я потерял своё доброе имя. Я утратил свою бессмертную часть, а то, что осталось во мне – от животного. Моё доброе имя, Яго. Моё доброе имя». Я люблю этот монолог, потому что он очень современный.
Дэвид Суше: Не знаю почему, но монолог из «Макбета» - «И завтра, снова завтра, снова завтра, Крадясь, переступает день за днем , К последним буквам хроники времен» - я помню с 16-ти лет. Я никогда не читал его на сцене. А теперь, думаю, слишком стар для этого.
Что вам даёт понимание Шекспира душой?
Дэвид Суше: Думаю, что даже восприятие этих слов без полного их понимания, меняют твой собственный язык. Его язык растворятся в тебе как аспирин и эффект от его действия начинаешь ощущать со временем.
Том Хиддлстон: Заучивая реплики, ты испытываешь моменты «эврика!» и осознаешь: «Да, вот что значит ощущать эту эмоцию – гордость, зависть, отвагу, любовь…» Я бы сказал, что он наиболее ясно выражавшийся и сострадательный гуманист всех времён.
С 30 июня ВВС2 начинает трансляцию объединенных общей тематикой шекспировских пьес «Ричард II», «Генрих IV» части 1 и 2, и «Генрих V».
Эпическая «Генриада», рассказывающая о кровавых восстаниях и войнах в Англии в конце 15 века, была переосмыслена режиссёром «Джеймса Бонда» Сэмом Мендесом, частично спонсирована американскими телесетями и снята с огромным размахом. Это самый амбициозный Шекспировский проект на телевидении со времен «Полного собрания сочинений» снятых на BBC в период с 1978 по 1985.
Мы собрали ведущих актёров новой постановки – Дэвида Суше, Тома Хиддлстона, Рори Киннера и Бена Уишоу – в лондонской студии, чтобы обсудить «Генри-фест», как называет его Суше.
Первым делом – что вы знаете о Культурной Олимпиаде, частью чего она является?
Рори Киннер: Это попытка сместить фокус с Олимпийских игр на то, в чём ещё мы хороши. Я в полном восторге, что Игры прибывают в Лондон. У меня есть только два билета на бокс, так что мне не удастся увидеть многое из спортивных состязаний. Так что я рад принимать участие в Культурной Олимпиаде.
Что важнее – драма или атлетизм?
Дэвид Суше: Для меня? Драма, всю мою жизнь… а я был довольно успешным спортсменом в школе. Но если исчезнет драма, мы останемся сидеть на двуногом стуле.
Том Хиддлстон:
Уинстон Черчилль сказал – «Если мы сократим расходы на искусство, то за что нам тогда бороться?» У нас невероятно богатая культура искусства: британские актёры и фильмы получают Оскары, Адель собрала все Гремми. Британский театр лучший в мире. Мы должны очень, очень гордиться этим. Но спорт я тоже люблю.Рори Киннер: В спорте интересно то, что в нём есть невысказанная драма. И именно поэтому Шекспир писал о королях – когда ставки высоки, люди живут на высших нотах.
Играя королей, вы стали монархистами?
Дэвид Суше: Определённо. Я на три четверти русский, так что всегда ощущал себя аутсайдером. Но не думаю, что можно играть в пьесе с речью Джона Гонта «Царственный сей остров» и не гордиться тем, что ты британец.
Бен Уишоу: Меня немного смущает слово «патриотизм», но у меня есть речь, которую произносит Ричард, которую мы снимали в Соборе Св. Давида в Уэльсе. Быть там, говоря о божественном праве королей – это добавляет нечто очень могущественное. Всё это было прямо там. Мне не пришлось ничего играть.
Рори Киннер: «Ричард II» одна из наиболее исторически точных пьес Шекспира. Ему не пришлось что-то дополнительно разъяснять.
Бен Уишоу: В наши дни телевидение работает на кинематографическом уровне, что просто замечательно для пьес, которые мы играем. Вы видите одежду и места, где всё происходило на самом деле.
Том Хиддлстон: Самым захватывающим было воссоздание битв. Если бы я играл Генриха V на сцене, то никогда бы не смог нестись на коне галопом во весь опор с 50-тью каскадёрами,
покрытый кровью. Я сидел верхом на коне в кольчуге, с крестом Св. Георгия на моём щите и штандартом в руке. И произносил следующие слова:
«Стоите, вижу, вы, как своры гончих,На травлю рвущиеся. Поднят зверь. С отвагой в сердце риньтесь в бой, крича:"Господь за Гарри и святой Георг!" И это переворачивает что-то у тебя внутри. Этим словам 410 лет,
эта битва случилась ещё за 200 лет до них, а мы относимся всё к той же культуре.
Что было бы с этой страной без Шекспира?
Бен Уишоу: Я не могу себе этого представить; он определяет собой мифологию Британии.
Дэвид Суше: Он считается не только нами, но и всем миром выдающимся писателем. Без него у нас бы не было репутации театрального центра мира начиная с 16-го века, так
что мы были бы намного беднее.
Рори Киннер: Думаю, что тогда у нас была бы другая тотемная фигура из той эпохи в лице Марлоу или Джонсона. Но ни у кого другого не было трёх его выдающихся качеств – его
сострадания, его поэтики и его воображения.
Том Хиддлстон:
Он с таким пониманием относился к человеческой натуре. В результате мы получили весьма утончённую культурную самоидентификацию. Шекспир живёт в нашем языке. Если обиды, причиненные вам, перевешивают ваши собственные грехи – вы цитируете Шекспира. Если думаете, что пришёл момент триумфа – вы цитируете Шекспира. Люди даже не подозревают о широте его влияния.Когда был «золотой век» Шекспировских постановок?
Дэвид Суше: Когда я говорю, что принимал участие в «Полном собрании сочинений» с 1973 по 1986, то слышу в ответ: «О, золотой век». Без сомнений, у нас были выдающиеся исполнители – Бен Кингсли, Патрик Стюарт, Йен Ричардсон. Если бы я выбирал эру, то выбрал бы именно эту.
Бен Уишоу: Обычно говорят – Гилгуд, Гиннесс, Шофилд и Оливер были золотым веком…
Том Хиддлстон: Они были так же известны как Бред Питт и Джорд Клуни в наши дни. Театральные звезды были намного известнее, чем теперь.
Бен Уишоу: Но у нас есть Рори и Марк Райленс – новые великие интерпретаторы Шекспира.
Рори Киннер: Каждый раз как я играю Шекспира, я не могу не думать о том, что сотни других уже играли это до меня. Вообразите, что это 1590-ый и ты в первом составе, играющем новую пьесу Шекспира – первый актёр играющий Гамлета или короля Лира – и ты знаешь, что пьеса будет иметь успех или провалиться в зависимости от силы твоего исполнения. Обалдеть. Только представьте себе. Вот это должно быть был золотой век.
Когда вы впервые играли Шекспира?
Рори Киннер: Я играл Пандара в «Троил и Крессида» в школе. Не лёгкое дело для 15 летнего. Мой крёстный пришёл на спектакль. После трёх с половиной часов он сказал, что это была последняя пьеса со мной, которую он смотрел.
Бен Уишоу: Я играл Гамлета в молодёжном театре в 15-ть. Не знаю, чтобы я делал без этого как подросток. Я не интересовался и не интересуюсь споротом, так что театр был возможностью быть в окружении людей, которые меня понимали.
Дэвид Суше: Когда мне было 16-ть, я играл Макбета в школе и мой учитель английского языка сказал: «Мне кажется, у тебя есть актёрский талант. Попытайся попасть в Национальный Молодёжный Театр Великобритании и посмотрим, что из этого выйдет». Я бы сам до этого не додумался. Я хотел быть хирургом, но меня нельзя назвать очень умным. Так что успех в Шекспире поднял мой авторитет, я больше не был просто балбесом.
Том Хиддлстон:
Я играл Флавия, старого, верного слугу Тимона из Афин. Немного странновато, но мы в школе не ставили много Шекспира. В Кембридже я играл Ромео, и не очень удачно. Мне было довольно тяжело. Он немного размазня, неженка и женоподобен.Есть ли монологи Шекспира, которые вы прочувствовали всем сердцем?
Том Хиддлстон:
В «Отелло», Яго подбивает Майкла Кассио напиться. Он затевает драку и теряет всё, над чем трудился. «Моё доброе имя, доброе имя, доброе имя», - говорит он. – «Я потерял своё доброе имя. Я утратил свою бессмертную часть, а то, что осталось во мне – от животного. Моё доброе имя, Яго. Моё доброе имя». Я люблю этот монолог, потому что он очень современный.Дэвид Суше: Не знаю почему, но монолог из «Макбета» - «И завтра, снова завтра, снова завтра, Крадясь, переступает день за днем , К последним буквам хроники времен» - я помню с 16-ти лет. Я никогда не читал его на сцене. А теперь, думаю, слишком стар для этого.
Что вам даёт понимание Шекспира душой?
Дэвид Суше: Думаю, что даже восприятие этих слов без полного их понимания, меняют твой собственный язык. Его язык растворятся в тебе как аспирин и эффект от его действия начинаешь ощущать со временем.
Том Хиддлстон: Заучивая реплики, ты испытываешь моменты «эврика!» и осознаешь: «Да, вот что значит ощущать эту эмоцию – гордость, зависть, отвагу, любовь…» Я бы сказал, что он наиболее ясно выражавшийся и сострадательный гуманист всех времён.
-
-
21.08.2012 в 08:02